Медленно шёл ночной герой и улыбался! (с)Киш
читать дальшеДело номер два, или “Наша Таня громко плачет…”
Утро 18-того числа начиналось так обыденно, и в этом была своя прелесть. Серёга, как обычно, мудрил какое-то своё новое кулинарное творение, я овсянку варила, Санька – запаривала, а знак Вассаго на стенке тихонько себе молчал в тряпочку, не надоедая ехидным блыманьем… Даже Институтская крыса казалась полностью погружённой в свою крысячью проблему: как втащить в узкую норку такой широкий и некомпактный кусок оладья…
Блаженная тишина была прервана пронзительным и мерзопакостным звонком в дверь. Саша поплевалась, смачно ругаясь на великом и могучем English’e, но отложила ложку с недонесённой до рта овсянкой и отправилась открывать.
Когда дверь звучно хлопнула, и звонок раздался вновь, я улыбнулась. Кажется, к нам приехало пополнение, а Сашенька его послала. Это уже становится доброй семейной традицией.
Саня посылала пополнение целых три раза, пока оно не обнаружило у себя ключи. С чем и появилось на пороге нашей явочной хаты в количестве двух человек.
Первым вошёл высокий молодой раздолбай с длиннющим хаером и наглой улыбочкой. При виде меня и Сани глаза «парниши» мгновенно разбежались в две разные стороны, пытаясь одновременно и раздеть, и пощупать. На его лице просто светилось осознание собственной неотразимости и неземной энергетики, причём там же была заметна непоколебимая уверенность, что все девушки должны при его появлении штабелями укладываться ему под ноги. Имеющиеся в наличии девушки, правда, на это отреагировали весьма кисло, зато Серёга обрадовался его появлению неимоверно – минуты две они орали «Панки хой!» и радостно лупили друг друга по спине.
Они бы, наверное, ещё долго так здоровались, но тут чья-то крепкая рука не очень вежливо отодвинула панков от дверей, и на кухню строевым шагом вплыла высоченная женщина лет эдак под тридцать. Так мало ж того, что она оказалась высокой и широкой (а если точнее - мускулистой)! На ногах у неё блестели стальными каблуками совершенно зверские кожаные сапоги, причём каждый каблук был никак не меньше дециметра. И как она ходит, не задевая потолки и наддверные перемычки! С высоты своего роста (1м 57см + 9см каблуков) мне этого никогда не понять.
Мда, колоритное пополнение!
- Ну, ладушки, ребята, - решила я взять инициативу в свои руки, - раз уж вы всё-таки вошли, давайте знакомится: Юля.
- Никита, - мурлыкнул панк и радостно осклабился.
- Лен, - коротко сообщила о себе муза Царителли. И непонятно: это полное имя, или она всё-таки Елена? Я подумала и решила, что буду называть её для верности Ленчиком. Чтобы сомнений не было. И потом: так даже интереснее.
Сашка весьма живоописующе фыркнула, но тоже представилась. Серёга вообще радовался возможности познакомиться, а посему новоприбывшие мгновенно узнали его имя, специальность, историю появления в ячейке и были приглашены на завтрак.
- Ну, хорошо, - прервала поток его воспоминаний Саня, - а что вы, собственно, ребятушки умеете? Чем вы можете быть полезными ячейке?
Ленчик пожала плечами и с кухонного шкафчика слетела сахарница. Но, против ожидания, не разбилась, а плавно приземлилась на пол. Прилинолеумилась. Телекинез? Супер! При параметрах нашей новоприбывшей он превращается в убойное оружие. Как, впрочем, и она сама.
- Стреляешь? – деловито осведомилась я. Пока что из всей нашей многострадальной ячейки только я одна сносно владею табельным АПБ.
- Есть немного.
- А как насчёт боевых искусств?
- Владею.
Она мне нравилась мне всё больше и больше! С такими людьми надо дружить. И уважать. По крайней мере, она – боец. Это радует, потому что в боеспособности нашего панка я искренне сомневаюсь.
- Какие-нибудь навыки сверх того?
- Я умею разговаривать с людьми. Полюбовно, - сообщила женщина и так улыбнулась, что мне стало слегка не по себе. Та-ак, напротив навыка «допрос» ставим жирную галочку.
Пока я общалась с валькирией, Саня пыталась выяснить что-то у панка. Никита в ответ на её вопросы загадостно улыбался и строил глазки.
- А зачем ты овсянку ешь? Фигуру бережешь? А тебе и так очень не плохо!
- Я знаю, - мрачно отвечала Сашка и опять пыталась у него что-то узнать.
В итоге она окончательно потеряла терпение и решила его телепнуть. Но безуспешно. То ли парень оказался зело крут, то ли у Сани с утра сил не хватило. Она ведь ещё до конца не восстановилась после ритуала. Боковым зрением я только и успела заметить, как она дёрнулась от удара о невидимую мне стену, на лице на мгновение отразился испуг и растерянность, а затем вновь проявилась обычная мрачная маска.
Наше первое дело странно повлияло на нашу разношерстную компанию. Рыжик, вернувшись из институтской рекреационной зоны, бродила по квартире мрачная и какая-то подавленная. Она полюбила общаться со значком на кухонной стене, обмениваться с ним ехидными репликами и анекдотами в жанре чёрного юмора. Короче, всячески предавалась одной из самых извращённых форм эмоционального мазохизма. Правда, потихоньку её попускало. Но всё равно: это была уже не та Саня, которую мы встретили, впервые попав на явочную квартиру.
Серёга, наоборот, обрел второе дыхание. Он регулярно устраивал консультации с Вассаго по поводу приготовления тех или иных блюд. Постоянно экспериментировал с бытовыми приборами и придумывал новые гадости для нас, его нещадно эксплуатировавших по типу: «Серёга, сегодня опять ты целый день готовишь хавчик!». Так, например, он подвёл электричество к старой крысиной клетке, а внутрь поставил овсянку. Теперь эта клетка стоит на видном месте, но почему-то ни мне, ни Сашке не хочется достать оттуда любимый злак.
Что же касается меня, то я практически не изменилась. Разве что морзянку выучила, чтобы общаться со значком (мои коллеги этого сделать не удосужились, а потому мне приходилось быть переводчиком). Я ведь всегда воспринимала жизнь как нечто краткое и стрёмновастое, так что не сильно расстроилась нашему проигрышу всесильному демону. Сразу по окончании дела, посадив Сашку в институтскую машину, я хорошенько выспалась и направилась – куда бы вы подумали? – в косметический салон. Серёга потом с этого неделю прикалывался. А зря. Приведение себя в порядок – одна из первоочередных задач уставшей оперативницы.
Я старалась просто жить. И жила: ходила в кино и на дискотеки, стопками скупала фантастику, раз в неделю проведывала любимую бабушку. С нетерпением ожидала нового дела.
Только иногда мне ставало очень грустно и я, сбежав ото всех, бесцельно бродила по зимнему Херсону. Наверное, пыталась «выбродить» из себя свою одностороннюю любовь к древнему и очень мудрому демону, для которого я – всего лишь песчинка на бесконечной дороге его жизни. Для которого моя любовь – любовь домашней собачки. Забавная, но совершенно необязательная штука.
Я это понимала, но от такого понимания было только хуже. Но я ничего не могла сделать. А потому делала вид, что мне эти чувства глубоко по тамтаму. Не знаю только, удавалось ли мне это?
Я понимала, что ему вряд ли нужен мир моей жизни. Но что мне делать в этом мире без него?
Что мне делать?!
Ну да ладно! Всё это такие мелочи по сравнению с мировой революцией! А, значит, мы приступаем к новому расследованию. Тем более что опять призывно пищит-надрывается наш ноутбук, пытаясь сообщить нам новое послание ИПЭФа.
* * *
Дело мне понравилось. Кратко и со вкусом.
«Один из штатных осведомителей Института Краснов Игорь Владимирович (терапевт поликлиники №1 медсанчасти ХБК) сообщает о резком изменении характера и ауры двух своих пациентов:
Пипы Василия Петровича, 1967 г.р. (ул. Мира, 4/28)
Соколовой Татьяны Викторовны, 1983 г.р. (ул. Восточная, 49)».
Хорошее дело, не так ли? Главное – обилие информации.
- Итак, господа оперативники, включаем мозги!
Провозгласив такой лозунг (не забыть бы написать его крупными буквами и вывесить на всеобщее обозрение), Саня торжественно посмотрела на команду. Команда задумалась, видимо вспоминая, где же находится включатель мозговой активности.
- Вы – мозги, вы и включайтесь, - буркнул Серёга, явно недовольный тем, что его потревожили.
Мы с Саней переглянулись. Потихоньку нас разбирал смех.
- Значит так, - сказала я. – Ты будешь у нас правой половиной, как более разумная и логичная, а я, соответственно, – левой. Я буду отвечать за эмоции в ячейке.
- Эмоциональная ты наша! – хмыкнула Сашка.
- А то!
Так мы делили ещё минут пятнадцать обязанности мозгов в ячейке, в то время как у остальных потихоньку глаза лезли на лоб от такого безарбузия. Наконец, рациональную половину мозга «попустило»:
- Ну что ж, левая, раз никто больше думать не хочет, придётся нам заняться этим сложным, но важным делом. С чего начнём?
- Начнём мы с врача… он у нас единственное связующее звено между двумя жертвами не-знаю-чего.
- А я, что, знаю? Он вообще у нас кто?
- Терапевт. В ХБКовской больнице.
- Пошли?
- Пошли!
- Ээй, - оживился Серёга, - погодите – я с Вами!
- Ну, идём…
- А мы? – с лёгким опозданием оживился панк №2.
- А вы – обустраивайтесь! – радостно сообщила им я, потому что тащиться огромной гопой к несчастному доктору не хотелось. Ещё испугается.
На том и порешили. А затем – отправились в гости к сему героическому терапевту.
* * *
До хэбэковской медсанчасти мы дошли бодрым и резвым шагом. Потому что по своей натуре мы – жлобы, и не захотели тратиться на такси. Абыдно! А так бы с ветерком проехались, а не прошлись. «Погода была прекрасная, ячейка была ужасная, где-то во втором часу подтащилась ячейка к больнице…» Мда, как будто о нас писана старая сказка!
А в медсанчасти нас ждал сюрприз: поцеловав двери, подписанные «Краснов И.В., терапевт», мы узнали у проходящей нянечки, что нашего осведомителя повысили и он теперь завотделением. Крут мужик! Топаем в направлении его нового кабинета.
- Добрый день, мы – из Института, - приветствие сопровождается демонстрацией корочки СБУ.
- Добрый, добрый, - совершенно искренне радуется нам Игорь Владимирович. – Хорошо, что вы быстро отреагировали. Чаю? Кофе? Кофе, кстати, весьма и весьма неплох.
- Спасибо, не на… - попыталась отказаться от положенного Санька, но я её перебила самым подлым образом:
- Кофе, если Вас не затруднит. Давно не пила хорошего кофе.
Александра глянула на меня исподлобья, но ничего не сказала. Пожалела, видать.
- Прошу, - улыбнулся терапевт, подавая мне чашку. – А Вам, молодой человек, чего-нибудь покрепче?
- Не надо мне ничего, - буркнул Серёга.
Врач сочувственно покачал головой. Затем заварил себе ещё одну чашку неплохого и достаточно дорогого кофе и приступил к рассказу о злоключениях своих пациентов.
- Девочку ко мне привела мать. Пожаловалась на то, что дочь стала плохо относиться к учёбе, поздно возвращаться домой, а ведь до этого была, что называется, спортсменкой, активисткой, отличницей…
- Может, она просто завела себе новых друзей? – предположила я. – Или парня?
- С парнем она своим рассталась буквально накануне. А друзья… Друзья, по словам матери, сами не могут понять, что происходит.
- Когда это случилось?
- Сейчас скажу… Где-то неделю назад. Да, точно.
- Резкое изменение поведения… - задумалась я. Мда, головоломка, достойная… пары мозгов!
- Хорошо, а что у нас со вторым пациентом? - попыталась вернуть нас к действительности Саня.
Со вторым пациентом было ещё хуже. Он, несчастный, был супер-пальцатым слесарем n-ного разряда (вот уж не помню - никогда не запоминаю ненужных чисел). А потом его поплющило. А поскольку он был другом нашего доктора, тот это плющиво заметил и доложил "куда следовает". А… ну в общем, а потом появились мы со своими тупыми вопросами о том, о чём бедный терапевт, наверное, даже и не думал.
Поразмышляв, мы всё-таки оставили его в покое, тем более, что он кажется действительно ничего больше не знал. А потому решили отправить Серёгу домой - готовить кушать. Но тут мы столкнулись с неожиданным препятствием.
- С чего это вы будете вести расследование, а я готовить вам жра…
- Кушать, - милостиво завершила его фразу я. Иногда я умею быть жестокой. Серёга оскорблённо посмотрел на меня.
- Не. Хо. Чу.
- Как хочешь. А посмотреть квартиру Пипы хочешь?
Серёга задумался.
- Хочу, - выдал он после небольшой паузы.
- Вот и ладненько, - обрадовалась "правая".
- Ага, вперёд и с песней, - злорадно добавила я, и он (во взгляде - вселенская грусть) обиженно удалился
А мы решили пообщаться с Танечкой.
Но и тут к нам прилетела птичка Обломинго. Танечки дома не оказалось. Зато мы очень мило пообщались с её бабушкой и узнали рабочий телефон мамы. Позвонили, договорились о встрече, пришли - поговорили. Рыжая даже маникюр себе сделала. А я отказалась - это задевало мою гордость, ведь я всегда держу ногти в идеальном порядке (враньё!).
Мама была не на шутку встревожена переменой в Танечке. Но ничего не могла поделать. Чтобы не травмировать нежную мамину душу, мы представились специалистами частной клиники, в которую обратился не на шутку встревоженный доктор Краснов. Она может и не поверила, но, по крайней мере, у неё не было повода спросить, а почему, собственно, этим делом заинтересовалось СБУ?
Итак, кроме всего прочего мы узнали место обучения Тани.
Херсонский госуниверситет. Хердержун - в народе.
Филфак, однако.
* * *
- Здравствуйте, Ирина Юрьевна. Мы сотрудники одной частной клиники, специализирующейся на лечении психики человека. Дело в том, что не так давно к нам обратилась мама Татьяны Соколовой. Она очень переживает из-за внезапного изменения характера дочери…
Моя речь не была заготовлена, но я знала, как стоит разговаривать с преподавателями, подобными Таниному куратору. Которая, по идее (да и по виду пожилой преподавательницы) была студентам второй мамой.
Саня молчала. Оценивала ситуацию. А разговор шёл так, как должны были бы говорить два «психолога» и учитель.
Итак, Таня – отличница, девушка со множеством друзей и идеальным музыкальным слухом – внезапно бросила всё, чем увлекалась до этого, перестала ходить на пары и петь в студенческой рок-группе, перестала общаться с когда-то лучшей подругой и рассталась с любимым парнем. Стала не замкнутой – скорее отчуждённой. Казалось, что проблемы окружающих людей её больше не интересуют. Да и свои появились побольше – просто-таки вселенского размаха.
Вот что происходило с доброй и прежде отзывчивой девочкой Танечкой…
И тут громко тренькнул Санькин мобильник. Она извинилась перед нами, отошла, выслушала информацию и, бросив короткое: «Еду!», выбежала из аудитории.
Я с недоумением посмотрела ей вслед (могла бы хоть слово сказать, куда едет) и продолжила общение с куратором.
- А чем особенно интересовалась Таня?
- Чем? Вы знаете, она – достаточно разносторонняя личность. Она блестяще знает английский, поет, играет на пианино, увлекается восточными единоборствами и культурой Востока. Много читает. Много знает.
- Эрудированная личность.
- Вот-вот! Ума не приложу, что могло с ней произойти…
И внезапно пристально взглянула на меня:
- Вы бы ей помогли. Сами видите – у меня таких, как она, тридцать человек и все талантливы, и все мне дороги.
Не знаю, правду она говорила или все-таки слегка покривила душой. Но я пообещала. И взяла координаты Лены Никитиной, той самой лучшей Таниной подруги. И глянула расписание на следующий день, твердо решив часам к десяти утра завтра ещё разок навестить эти учёные стены.
А когда я уже бодро шагала домой, через Комсомольский парк, лелея мысли об обеде, мне позвонила Сашка:
- Юль, приезжай в ХБКовскую больницу. Никита убился.
Так и сказала: убился. Не убили. По собственной глупости пострадал, что ли?
- Насмерть?
- Ага.
- В Институт звонили?
- Зачем?!! Для него уже всё кончено, – в голосе Рыжей послышалось искреннее удивление.
- Пусть пришлют бригаду, вдруг его ещё можно спасти…
Сашка весьма выразительно фыркнула. А зря! Медики ИПЭФ даже мёртвых на ноги поднимали. Иногда в буквальном смысле этого фразеологизма. Сама-то я этих немёртвых яртов никогда не видела, а вот один мой друг их не любил и даже побаивался.
- Дань, я вот только не понимаю, почему ты так возмущаешься? Ну делают своё дело и ладненько. Это ж ведь идеальная группа захвата.
- Вот именно. Бездушные убийцы. Роботы. Зомби. Хотя нет, сделать из человека зомби, пожалуй, даже гуманнее, чем поднять его яртом. Потому что зомби – звери. А ярты бездушные люди, служащие бездушному колдуну. А не стране.
Данька знал, ЧТО такое служение стране. У него у самого было две родины, которые он берёг и охранял, как мог. И не понимал тех, кто служит кому-то, а не чему-то.
И всё же я попыталась позвонить в родную организацию. Но связь отчего-то барахлила и всячески этим моим попыткам сопротивлялась. Поэтому я очень обрадовалась, когда, не смотря на все помехи, услышыла в трубке свирепое:
- Да!
Радоваться мне оставалось недолго…
- Нам нужна помощь. Кажется, у нас труп.
- Так «кажется» или всё-таки «труп»? – съязвили на том конце антенны и повесили трубку.
Я хотела перезвонить и возмутиться, но глянула на номер, по которому звонила и обомлела.
Интересно, как в Институте карается телефонное хулиганство в отношении вышестоящего руководства?
«Только такая дурёха, как ты, могла вместо клиники позвонить Стрешнёву, директору Киевского отделения ИПЭФ,» - констатировало моё супер-эго, никогда не упускающее случая позлобствовать.
* * *
Для нещасного панка, действительно, было уже всё кончено. Его медленно и торжественно увезли в морг на белой тележке. А дня через три-четыре не менее торжественно увезут в чёрном катафалке.
Когда около семи вечера мы вернулись домой, меня трясло. Но никто этого не замечал. Панк Никита ушёл в историю. Остался в прошлом.
Только этому прошлому возрасту было – всего два часа
Я знала, что смерть любит, когда по человеку плачут. Когда льются слёзы в три ручья. Когда годами носится траур. Поэтому рунисты, теряя друзей, смеются. Поэтому провожают усопшего не с горестью, а с весёлой наглостью. Чтобы смерть не чувствовала себя победительницей.
Так мы провожали ребят нашей группы.
Так мы провожали Макса.
Но наша ячейка отнеслась к смерти равнодушно. Будто и не было человека. Неужели так надо?
Только мне было обидно. Неужели Никита не заслужил ничего, кроме унижающего «убился» и глупой и мрачной Саниной шутки, от которой меня передёрнуло:
- О Вассаго, прими его душу.
- Спасибо, - мигнул в ответ знак, - Только мне души ни к чему.
* * *
Ячейка стормозила. Это было видно невооружённым взглядом. Но легче от этого не становилось.
Пока мы пытались узнать хоть какую-нибудь информацию о Танечке, вторая половина нашей группы пошла по следу Пипы.
Лен и Никита сходили на завод, где, кстати, её покалечила отлетевшая с какого-то станка болванка. Теперь Валькирия ходила с перевязанным плечом.
Ничего интересного они там не узнали. Обычный, такой себе, слесарь седьмого разряда. Неженат. Детей тоже нет. Интересы? А фиг его знает, какие у него там интересы! Скрытный очень. Друзей на работе нет, только знакомые. Изменился ли он? А фиг его знает, может, и изменился…
Тогда новенькие отправились осматривать квартиру «обычного слесаря». Там, под железными дверями подъезда, уже три часа торчал Серёга, так и не догадавшийся постучать в окошко первого этажа.
Никита в окошко постучать догадался. А вот не лезть ясновидением в квартиру Пипы, от закрытой двери которой шёл такой фон, что зашкаливало детектор, ума у него не хватило. И он красиво осел под этими самыми дверями.
Но Ленчик с Серёгой – тоже молодцы forever! Вместо того чтобы сразу же звонить в клинику и орать на каждом повороте «Помогите, человек помирает!», они притащили его на явочную хату и только оттуда вызвали скорую. Ленчик вообще смоталась куда-то по своим делам.
Серёга попытался «вылечить» товарища порцией электрошока. А, убедившись, что электрошок из него фиговый, он решил позвонить Сашке. Что было далее, понятно и так.
- Ладно! Сняли мозги с тормозов и думаем. То, что с этим Пипой Суринамской далеко не всё чисто, понятно. Вы хоть в квартиру звонили, проверяли, дома он или нет?
- Не-а, - помотал головой Серёга. – А зачем?
- А, действительно, зачем? – буркнула Сашка.
- Телефон его у нас есть?
- Нет.
- А на работе узнать?
Гробовое молчание было мне ответом.
- Лладно, - я уже почти шипела, - что у нас вообще есть?
Всё то же звуковое сопровождение. Саня ехидно хмыкнула.
- Чего уж теперь поделаешь… Пошли к Танечке?
* * *
Итак, Танечка. Добрая девочка! Которой нет дома, когда она ну просто необходима двум оперативницам ИПЭФ. 9 часов вечера. Ладно-ладно.
Её добрая бабушка провела нас в её же комнату. Комната образцовой, порядочной девочки еще, по-видимому, не успела воспринять изменения в жизни хозяйки. Поэтому мы увидели образцово застеленную кровать, образцово уложенную и вывешенную одежду в шкафу и образцово расставленные на полках очень умные книги. Девочка любила классику и исторические романы.
Любила крепко. Но выделить, какие же всё-таки книги были самыми любимыми, долго не удавалось. Вот я, например, у самых интересных книг уголки страничек обрываю и… это… жую… а она? Чистота и красота царит на страницах этих книг… Поди пойми! Разве что по близости к предполагаемому месту чтения – кровати.
Но тут в столе я обнаружила Соммерсета Моэма. В оригинале. Мяууууу!
В итоге, пока Рыжая рыскала по шкафам и тумбочкам в поисках танечкиных секретов, я с упоением цитировала новеллы одного из моих любимейших писателей. Саня выразительно хмыкала и не менее выразительно молчала. Я даже предположила, что, кроме как с матом, она с английскими словами и выражениями не знакома. Но всё бренное!
Книга мне понравилась. Но ведь она ужасно дорогая. Откуда у студентки, воспитываемой одной матерью (мастером по маникюру), такие бабки?!
Кстати, о бабках. Когда мы начитались новелл Моэма и записочек Тани, в комнату вошла бабушка девочки и предложила нам выпить чаю. Мы согласились.
Бог ты мой, какая у Танечки бабушка! Она напекла замечательных пирожков, заварила чудный зелёный чай. Разговаривала она прекрасно, с такими живописными оборотами и дифирамбами в пользу любимой внучки, что мне становилось стыдно оттого, что я не такая хорошая.
А как она умела заговаривать зубы! Даже странно, что при подобном потоке информации мы узнали, что Танечка действительно рассталась недавно со своим парнем. Но отчего – непонятно. А такой был хороший и положительный Сашенька! А с Леночкой она не ссорилась, нет. Просто меньше общаться стала.
А ещё бабушка очень хорошо стреляла. Наверное. Потому что в молодости (да и в зрелости тоже) работала в КГБ. А потом – была инструктором по стрельбе.
Да при такой боевой бабушке как не вырасти такой замечательной внучке!
Кстати, вот и внучка на пороге.
- Привет, ба! А это кто?
- А это к тебе! – радостно сообщила ба.
- Да? Ну, пусть подождут. Я ем!
Ага, мы видим.
Ела она быстро. И через десять минут мы уже бодро маршируем за ней в комнату.
В комнате следов обыска не видно. А вот книга, которую я Тане радостно демонстрирую, приводит ребёнка в неописуемую (вполне, кстати, понятную) ярость.
- Как. Вы. Посмели. Рыться. В. Моих. Вещах?!
Ой, даже Саня такого не ожидала и пытается оправдаться.
- Кто. Вам. Дал. Право?! Эта книга лежала в столе!
Демонстрирую ей корочку. Сашка шипит и морщится. Знаю-знаю, торможу, а кому сейчас легко? Зато девочка затихает и смотрит на нас с интересом:
- Забавно, и что же доблестные органы потеряли в моей комнате?
Ой, сколько ж мы там потеряли… не передать! Пытаюсь объяснить, что, мол, всё так странно, так странно – непередаваемо странно. Почему вдруг у хороших людей резко меняется характер? Почему это замечают все, кроме них?
- А какое отношение это имеет к государственной безопасности? – удивляется Таня.
- А что ты знаешь о государственной безопасности? – тем же тоном интересуется Рыжая.
Девушка ухмыляется.
- Может быть, даже побольше вашего. Я достаточно хорошо знаю мою бабушку. Она мне много интересного рассказывала. Но я никогда не слышала, чтобы СБУ интересовали изменения характера обычного человека.
- Ну что ж… а сейчас заинтересовали. В задачи нашего отдела входит поддержание психического здоровья граждан.
- Хм… а что же ещё входит в задачи вашего отдела?
Вся эта болтовня здорово напоминала мне старую добрую игру «в кошки-мышки». Танечка пыталась вызнать чего-то у нас, мы у неё. Причём ни мы, ни она толком не знали, чего же собственно хотим.
Но вот вопросы, которые она задавала, будили смутные подозрения. Точнее, просто складывалось впечатление, что она прекрасно знает и понимает, что мы хотим. Более того: она знает и понимает даже то, чего мы ещё не знаем, а потому не спросим. Но даже если и спросим случайно. Всё равно она не ответит или ответит уклончиво. Именно потому, что знает.
Такой вот диалог у нас с ней получался!
- …А всё-таки, Таня, почему ты так резко сменила все прежние привязанности? Ведь все об этом говорят, и никто объяснить не может! А ты – можешь?
Таня смерила нас долгим и пронзительным взглядом:
- Я просто выросла.
Вот и весь ответ. Хороший ответ, правильный даже. Наверное, правильный.
Другого ответа мы не получим – «взрослые» не меняют своих решений.
Господи, Таня, да что же должно было случиться, чтобы ты вот так вот равнодушно сказала это?!
… Танечка смотрела на нас, не отрываясь. Смотрела ничего не выражающим взглядом, и в её лице вряд ли можно было прочитать хоть кусочек её эмоций. Я подумала, что если есть у них с Рыжей что-то общее, то это – непроницаемость, которой они так выбивают из колеи. Да, пожалуй, они легко найдут общий язык.
Спокойно, Голубкова, спокойно…
- Слушай, ты можешь нам не верить. Но помочь-то ты нам можешь?
Брови Танечки ползут вверх.
- А почему я должна вам помогать? Вы пришли в мой дом с оружием, рылись в моих вещах…
- Ты нам ничего не должна… - устало попыталась возмутиться я (не люблю разговаривать с таким людьми – хоть кол на голове теши, а они будут стоять на своём), но тут меня перебила Саня:
- С чего ты взяла, что мы пришли к тебе с оружием?
Таня усмехнулась. Гордо усмехнулась, довольная своей наблюдательностью.
А всё-таки ты ещё ребенок. «Ребёнок, ставший вдруг взрослее…» - откуда это? Ах, да, из моего же собственного творчества. Стих назывался, по-моему… а никак он не назывался, там просто посвящение стояло – «Себе. Маленькой». Это тогда у меня происходило «становление личности». Как я считала.
Может, и у Танечки просто становление личности происходит? И нет в этом ничего паранормального? Но тогда почему так резко? Значит, было что-то или кто-то, подтолкнувшее к коренной ломке характера. А, значит, причину такой перемены можно найти. Ради этого стоит попотеть, а потом гордо записать в отчёте: «Причиной резкого изменения характера Соколовой Т.В. стало увиденное зверское убийство её любимой кошки персидской породы»…
Интересно, у Танечки была когда-нибудь любимая кошка? А у Пипы? Может, она у них одна на двоих?
- Так почему ты решила, что мы пришли к тебе с оружием?
- Вы думаете, это не заметно? У вас, - девочка кивнула на меня, - пистолет в рюкзачке. У вас, – это уже Сашке, - нож в ботинке. Не солидно.
Тебя забыли спросить, что солидно, а что нет!
- А что солидно? – усмехнулась Саня. В её глазах заплясали чёртики: вся эта ситуация её немерено прикалывала. И потом – девочка была ей симпатична.
- Не знаю. Но мне, например, ближе вот это, - сказала Танечка и закатила рукав.
Правую руку от запястья до локтя охватывал мощный стальной браслет. И что-то мне подсказывало, что девушка, интересующаяся боевыми искусствами, носит это украшение не просто так.
У Рыжей загорелись глаза, и Таня это оценила. Улыбнулась. Крутанула запястьем, продемонстрировала шипы, резко вылетающие из недр браслета.
- Здорово. Сама делала, - "Ага, на досуге сталеплавлением занималась!", - или заказывала?
- Заказывала. А что - интересно? 30 долларов. Могу подсказать мастера.
- Подскажи - забавная штучка. А что ещё он может?
Ещё одно движение рукой, и в дверь комнаты один за другим влетают два лезвия. Одно проходит насквозь.
Ни х.. себе!!!! Там где-то недалеко моя голова была!!!!
А ещё - бабушка.
Ты смотри-ка - с нашей Танечкой шутки плохи. Теперь я понимаю, почему на Восточном так мало маньяков!
Глазки Рыжей восторженно округлились.
- Вау!!! Я тоже такой хочу!
Мда, так никого и не убили. Саня и Таня (обратите внимание на схожесть имён) заболтались об оружии. Я плюнула на них и ушла трепаться с бабушкой. О своём, о женском – о пистолетах.
Ушли мы глубоко за полночь, но так и не встретили ни одной агрессивной личности (вот из-за таких вот девочек маньяки в Херсоне стали раритетом и скоро будут занесены в Красную Книгу).
Всё хорошо, что хорошо кончается…
* * *
А когда мы вернулись домой, то обнаружили на явке нового типчика. Типчик чем-то очень напоминал ушедшего в небытиё Никиту, но был не в пример спокойнее. Наверное, потому что уже получил в нос. От Леночки.
- Меня зовут Рома, - грустно сообщил нам типчик. - Я - биоэнергет. И машину водить умею. Я вам пригожусь. Наверное.
- Ну, пригодись-пригодись, - философски ответила Рыжая, всё ещё не отошедшая от впечатления, которое произвёл на неё Танечкин браслетик, а потому слегка невменяемая. - Я - Сашка…
- Я - Юлька. А ты чего такой грустный?
- У вас всегда так гостей странно встречают? Один пистолет в спину тыкал, вторая - в нос дала…
- Да нервные они просто. Дело странное. Не переживай! Заживёт, - "успокоила" я нового панка, и, мучимый странными мыслями о негостеприимности ячейки №9, он отправился спать. Мы же с Саней сварили пельменей и немного потрепались перед сном о "странном деле".
- Вот. Теперь у нас есть ещё один биоэнергет. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро проходу нам от них не будет, - вздохнула Саня перед тем, как лечь спать, - Попробовали бы почитать Танечкину ауру. Интересно, чтобы они там нашли?
Я немедленно очень живо представила себе толпы биоэнергетов, штурмующих нашу квартиру, и ужаснулась. А потом подумала, что было бы достаточно забавно…
Накликала, – утром произошло явление Левандовского.
* * *
Вообще Стас заслуживает отдельной вступительной речи. Этот человек появился внезапно и переколбасил всю тихую-мирную жизнь ячейки с таким энтузиазмом, что не сказать о нём просто нельзя.
Итак, Стас – высокий брюнет с нагловатым, но чертовски обаятельным выражением смазливенького личика. Ещё один любитель черной одежды и тяжёлых армейских ботинок. Который своей улыбкой может соблазнить или довести до бешенства любую «девочку-девушку-женщину», как говорила одна моя учительница. Существо с настолько тонким чувством юмора, что далеко не все его улавливают. Психолог, Любитель-потоптаться-по-вашим-душам. Универсальный Разбазариватель Энергии Ячейки и её же Универсальный Геморрой (это не совсем моё – это наше с Саней совместное определение). Человек, засыпающий и просыпающийся с сигаретой в зубах, не представляемый без этой самой сигареты и жвачки «Лесные травы». А ещё его тяжело представить без оружия.
Говорят, в аналитическом отделе Института на успех предприятий Левандовского частенько делали ставки. Он поражал этой своей неуёмной энергией – и в него верили. Он часто ошибался, но никогда не отступал, твердо решая идти до победного конца – и ему доверяли. Он был скор на язык, непоследователен, да и вообще слыл порядочной язвой – и легко наживал себе врагов. Он легко терял друзей. Я даже не уверенна, были ли у него друзья. Но думаю, – были. Потому что Стас при всём при этом был просто хорошим человеком. Хотя и порядочным гадом!
Но это я сейчас такое пишу. А тогда мне пришло в голову всего одно определение (кстати, достаточно верное): «Джеймс Бонд доморощённый!»
Он вошёл, не торопясь, а впереди него летела злая до чёртиков Саня. Неужели в кои-то веки кто-то обломал ребёнка, и она не успела захлопнуть перед ним дверь?
- Я – Левандовский. Стас Левандовский, - гордо отрекомендовался он.
- Ну и что? – искренне удивилась я. – А я, например, - Юля. И это, честно говоря, ничего не меняет.
Левандовский элегантно шаркнул ножкой и радостно оскалился:
- Имя значит многое. Но мне приятно познакомится.
- Я отмечу это «но», - не менее радостно отозвалась я.
Стас поклонился. Ну-ну. Продолжай в том же духе.
«Надо же – Левандовский объявился. А я думал, он мёртв», - мигнул знак на стене. Я рассмеялась, потому что Джеймс Бонд скорчил совершенно изумительную мину и недоверчиво поинтересовался:
- Вассаго?
«Да, Левандовский. Он самый. Здравствуй».
- И тебе привет. Ты бы, это, заходил, кофе бы выпили, поговорили.
«Зайду. Но не сегодня. Сегодня у вас и так много дел».
Леночка, скромно сидевшая в уголке, фыркнула (ещё бы ей толком не объяснили, что из себя представляет это мигающее граффити, но диалог Стаса со стенкой выглядел достаточно забавным). Левандовский моментально развернулся к ней.
- А как зовут эту прекрасную леди?
Прекрасная леди ака Ленчик недоумённо приподняла одну бровь. Ей, кажется, было глубоко не понятно и подозрительно шаркающее ножкой существо мужского пола. На лице у неё чётко читалось: «Ты всегда такой, или у тебя сегодня кризис личности?».
- Лен меня зовут, - буркнула она, наконец. – Откуда ты взялся такой… остроумный?
Стас улыбнулся, хмыкнул, картинным жестом отбросил волосы со лба, сел на табуретку и приготовился рассказывать. Но тут он увидел, что у Ленчика перебинтовано плечо. Надо отдать ему должное – в нём сразу, без ненужных рассусоливаний, проснулся профессиональный медик.
- Что у тебя с рукой?
- Да так, - отчего-то смутилась Лен, - производственная травма…
- Дай гляну, - усталым голосом старого хирурга потребовал Стас. Валькирия размотала бинт, и на рану были немедленно наложены руки.
"Биоэнергет" - подумала я. Это хорошо, конечно. Только вот интересно: нашу ячейку уже почтили своим присутствием уже три биоэнергета и все какие-то… мягко говоря, странные. Вот и новенький, закончив физическое лечение Леночки, решил, что она просто кошмарно нуждается в психологической растормозке. Он с радостью взялся за эту тяжёлую задачу.
Леночка на шару сходила в косметический салон, в парикхмахерскую и прошвырнулась по бутикам. Спустя час они вернулись. Муза постмодерниста теперь щёголяла новой совершенно потрясающей причёской, блестящим маникюром и новым стилем в одежде - «а la бизнес-леди» (до этого она, честно говоря, больше смахивала на танк, чем на женщину).
Валькирия преобразилась. Но, к вящему неудовольствию Стаса, осталась всё той же валькирией.
Утро 18-того числа начиналось так обыденно, и в этом была своя прелесть. Серёга, как обычно, мудрил какое-то своё новое кулинарное творение, я овсянку варила, Санька – запаривала, а знак Вассаго на стенке тихонько себе молчал в тряпочку, не надоедая ехидным блыманьем… Даже Институтская крыса казалась полностью погружённой в свою крысячью проблему: как втащить в узкую норку такой широкий и некомпактный кусок оладья…
Блаженная тишина была прервана пронзительным и мерзопакостным звонком в дверь. Саша поплевалась, смачно ругаясь на великом и могучем English’e, но отложила ложку с недонесённой до рта овсянкой и отправилась открывать.
Когда дверь звучно хлопнула, и звонок раздался вновь, я улыбнулась. Кажется, к нам приехало пополнение, а Сашенька его послала. Это уже становится доброй семейной традицией.
Саня посылала пополнение целых три раза, пока оно не обнаружило у себя ключи. С чем и появилось на пороге нашей явочной хаты в количестве двух человек.
Первым вошёл высокий молодой раздолбай с длиннющим хаером и наглой улыбочкой. При виде меня и Сани глаза «парниши» мгновенно разбежались в две разные стороны, пытаясь одновременно и раздеть, и пощупать. На его лице просто светилось осознание собственной неотразимости и неземной энергетики, причём там же была заметна непоколебимая уверенность, что все девушки должны при его появлении штабелями укладываться ему под ноги. Имеющиеся в наличии девушки, правда, на это отреагировали весьма кисло, зато Серёга обрадовался его появлению неимоверно – минуты две они орали «Панки хой!» и радостно лупили друг друга по спине.
Они бы, наверное, ещё долго так здоровались, но тут чья-то крепкая рука не очень вежливо отодвинула панков от дверей, и на кухню строевым шагом вплыла высоченная женщина лет эдак под тридцать. Так мало ж того, что она оказалась высокой и широкой (а если точнее - мускулистой)! На ногах у неё блестели стальными каблуками совершенно зверские кожаные сапоги, причём каждый каблук был никак не меньше дециметра. И как она ходит, не задевая потолки и наддверные перемычки! С высоты своего роста (1м 57см + 9см каблуков) мне этого никогда не понять.
Мда, колоритное пополнение!
- Ну, ладушки, ребята, - решила я взять инициативу в свои руки, - раз уж вы всё-таки вошли, давайте знакомится: Юля.
- Никита, - мурлыкнул панк и радостно осклабился.
- Лен, - коротко сообщила о себе муза Царителли. И непонятно: это полное имя, или она всё-таки Елена? Я подумала и решила, что буду называть её для верности Ленчиком. Чтобы сомнений не было. И потом: так даже интереснее.
Сашка весьма живоописующе фыркнула, но тоже представилась. Серёга вообще радовался возможности познакомиться, а посему новоприбывшие мгновенно узнали его имя, специальность, историю появления в ячейке и были приглашены на завтрак.
- Ну, хорошо, - прервала поток его воспоминаний Саня, - а что вы, собственно, ребятушки умеете? Чем вы можете быть полезными ячейке?
Ленчик пожала плечами и с кухонного шкафчика слетела сахарница. Но, против ожидания, не разбилась, а плавно приземлилась на пол. Прилинолеумилась. Телекинез? Супер! При параметрах нашей новоприбывшей он превращается в убойное оружие. Как, впрочем, и она сама.
- Стреляешь? – деловито осведомилась я. Пока что из всей нашей многострадальной ячейки только я одна сносно владею табельным АПБ.
- Есть немного.
- А как насчёт боевых искусств?
- Владею.
Она мне нравилась мне всё больше и больше! С такими людьми надо дружить. И уважать. По крайней мере, она – боец. Это радует, потому что в боеспособности нашего панка я искренне сомневаюсь.
- Какие-нибудь навыки сверх того?
- Я умею разговаривать с людьми. Полюбовно, - сообщила женщина и так улыбнулась, что мне стало слегка не по себе. Та-ак, напротив навыка «допрос» ставим жирную галочку.
Пока я общалась с валькирией, Саня пыталась выяснить что-то у панка. Никита в ответ на её вопросы загадостно улыбался и строил глазки.
- А зачем ты овсянку ешь? Фигуру бережешь? А тебе и так очень не плохо!
- Я знаю, - мрачно отвечала Сашка и опять пыталась у него что-то узнать.
В итоге она окончательно потеряла терпение и решила его телепнуть. Но безуспешно. То ли парень оказался зело крут, то ли у Сани с утра сил не хватило. Она ведь ещё до конца не восстановилась после ритуала. Боковым зрением я только и успела заметить, как она дёрнулась от удара о невидимую мне стену, на лице на мгновение отразился испуг и растерянность, а затем вновь проявилась обычная мрачная маска.
Наше первое дело странно повлияло на нашу разношерстную компанию. Рыжик, вернувшись из институтской рекреационной зоны, бродила по квартире мрачная и какая-то подавленная. Она полюбила общаться со значком на кухонной стене, обмениваться с ним ехидными репликами и анекдотами в жанре чёрного юмора. Короче, всячески предавалась одной из самых извращённых форм эмоционального мазохизма. Правда, потихоньку её попускало. Но всё равно: это была уже не та Саня, которую мы встретили, впервые попав на явочную квартиру.
Серёга, наоборот, обрел второе дыхание. Он регулярно устраивал консультации с Вассаго по поводу приготовления тех или иных блюд. Постоянно экспериментировал с бытовыми приборами и придумывал новые гадости для нас, его нещадно эксплуатировавших по типу: «Серёга, сегодня опять ты целый день готовишь хавчик!». Так, например, он подвёл электричество к старой крысиной клетке, а внутрь поставил овсянку. Теперь эта клетка стоит на видном месте, но почему-то ни мне, ни Сашке не хочется достать оттуда любимый злак.
Что же касается меня, то я практически не изменилась. Разве что морзянку выучила, чтобы общаться со значком (мои коллеги этого сделать не удосужились, а потому мне приходилось быть переводчиком). Я ведь всегда воспринимала жизнь как нечто краткое и стрёмновастое, так что не сильно расстроилась нашему проигрышу всесильному демону. Сразу по окончании дела, посадив Сашку в институтскую машину, я хорошенько выспалась и направилась – куда бы вы подумали? – в косметический салон. Серёга потом с этого неделю прикалывался. А зря. Приведение себя в порядок – одна из первоочередных задач уставшей оперативницы.
Я старалась просто жить. И жила: ходила в кино и на дискотеки, стопками скупала фантастику, раз в неделю проведывала любимую бабушку. С нетерпением ожидала нового дела.
Только иногда мне ставало очень грустно и я, сбежав ото всех, бесцельно бродила по зимнему Херсону. Наверное, пыталась «выбродить» из себя свою одностороннюю любовь к древнему и очень мудрому демону, для которого я – всего лишь песчинка на бесконечной дороге его жизни. Для которого моя любовь – любовь домашней собачки. Забавная, но совершенно необязательная штука.
Я это понимала, но от такого понимания было только хуже. Но я ничего не могла сделать. А потому делала вид, что мне эти чувства глубоко по тамтаму. Не знаю только, удавалось ли мне это?
Я понимала, что ему вряд ли нужен мир моей жизни. Но что мне делать в этом мире без него?
Что мне делать?!
Ну да ладно! Всё это такие мелочи по сравнению с мировой революцией! А, значит, мы приступаем к новому расследованию. Тем более что опять призывно пищит-надрывается наш ноутбук, пытаясь сообщить нам новое послание ИПЭФа.
* * *
Дело мне понравилось. Кратко и со вкусом.
«Один из штатных осведомителей Института Краснов Игорь Владимирович (терапевт поликлиники №1 медсанчасти ХБК) сообщает о резком изменении характера и ауры двух своих пациентов:
Пипы Василия Петровича, 1967 г.р. (ул. Мира, 4/28)
Соколовой Татьяны Викторовны, 1983 г.р. (ул. Восточная, 49)».
Хорошее дело, не так ли? Главное – обилие информации.
- Итак, господа оперативники, включаем мозги!
Провозгласив такой лозунг (не забыть бы написать его крупными буквами и вывесить на всеобщее обозрение), Саня торжественно посмотрела на команду. Команда задумалась, видимо вспоминая, где же находится включатель мозговой активности.
- Вы – мозги, вы и включайтесь, - буркнул Серёга, явно недовольный тем, что его потревожили.
Мы с Саней переглянулись. Потихоньку нас разбирал смех.
- Значит так, - сказала я. – Ты будешь у нас правой половиной, как более разумная и логичная, а я, соответственно, – левой. Я буду отвечать за эмоции в ячейке.
- Эмоциональная ты наша! – хмыкнула Сашка.
- А то!
Так мы делили ещё минут пятнадцать обязанности мозгов в ячейке, в то время как у остальных потихоньку глаза лезли на лоб от такого безарбузия. Наконец, рациональную половину мозга «попустило»:
- Ну что ж, левая, раз никто больше думать не хочет, придётся нам заняться этим сложным, но важным делом. С чего начнём?
- Начнём мы с врача… он у нас единственное связующее звено между двумя жертвами не-знаю-чего.
- А я, что, знаю? Он вообще у нас кто?
- Терапевт. В ХБКовской больнице.
- Пошли?
- Пошли!
- Ээй, - оживился Серёга, - погодите – я с Вами!
- Ну, идём…
- А мы? – с лёгким опозданием оживился панк №2.
- А вы – обустраивайтесь! – радостно сообщила им я, потому что тащиться огромной гопой к несчастному доктору не хотелось. Ещё испугается.
На том и порешили. А затем – отправились в гости к сему героическому терапевту.
* * *
До хэбэковской медсанчасти мы дошли бодрым и резвым шагом. Потому что по своей натуре мы – жлобы, и не захотели тратиться на такси. Абыдно! А так бы с ветерком проехались, а не прошлись. «Погода была прекрасная, ячейка была ужасная, где-то во втором часу подтащилась ячейка к больнице…» Мда, как будто о нас писана старая сказка!
А в медсанчасти нас ждал сюрприз: поцеловав двери, подписанные «Краснов И.В., терапевт», мы узнали у проходящей нянечки, что нашего осведомителя повысили и он теперь завотделением. Крут мужик! Топаем в направлении его нового кабинета.
- Добрый день, мы – из Института, - приветствие сопровождается демонстрацией корочки СБУ.
- Добрый, добрый, - совершенно искренне радуется нам Игорь Владимирович. – Хорошо, что вы быстро отреагировали. Чаю? Кофе? Кофе, кстати, весьма и весьма неплох.
- Спасибо, не на… - попыталась отказаться от положенного Санька, но я её перебила самым подлым образом:
- Кофе, если Вас не затруднит. Давно не пила хорошего кофе.
Александра глянула на меня исподлобья, но ничего не сказала. Пожалела, видать.
- Прошу, - улыбнулся терапевт, подавая мне чашку. – А Вам, молодой человек, чего-нибудь покрепче?
- Не надо мне ничего, - буркнул Серёга.
Врач сочувственно покачал головой. Затем заварил себе ещё одну чашку неплохого и достаточно дорогого кофе и приступил к рассказу о злоключениях своих пациентов.
- Девочку ко мне привела мать. Пожаловалась на то, что дочь стала плохо относиться к учёбе, поздно возвращаться домой, а ведь до этого была, что называется, спортсменкой, активисткой, отличницей…
- Может, она просто завела себе новых друзей? – предположила я. – Или парня?
- С парнем она своим рассталась буквально накануне. А друзья… Друзья, по словам матери, сами не могут понять, что происходит.
- Когда это случилось?
- Сейчас скажу… Где-то неделю назад. Да, точно.
- Резкое изменение поведения… - задумалась я. Мда, головоломка, достойная… пары мозгов!
- Хорошо, а что у нас со вторым пациентом? - попыталась вернуть нас к действительности Саня.
Со вторым пациентом было ещё хуже. Он, несчастный, был супер-пальцатым слесарем n-ного разряда (вот уж не помню - никогда не запоминаю ненужных чисел). А потом его поплющило. А поскольку он был другом нашего доктора, тот это плющиво заметил и доложил "куда следовает". А… ну в общем, а потом появились мы со своими тупыми вопросами о том, о чём бедный терапевт, наверное, даже и не думал.
Поразмышляв, мы всё-таки оставили его в покое, тем более, что он кажется действительно ничего больше не знал. А потому решили отправить Серёгу домой - готовить кушать. Но тут мы столкнулись с неожиданным препятствием.
- С чего это вы будете вести расследование, а я готовить вам жра…
- Кушать, - милостиво завершила его фразу я. Иногда я умею быть жестокой. Серёга оскорблённо посмотрел на меня.
- Не. Хо. Чу.
- Как хочешь. А посмотреть квартиру Пипы хочешь?
Серёга задумался.
- Хочу, - выдал он после небольшой паузы.
- Вот и ладненько, - обрадовалась "правая".
- Ага, вперёд и с песней, - злорадно добавила я, и он (во взгляде - вселенская грусть) обиженно удалился
А мы решили пообщаться с Танечкой.
Но и тут к нам прилетела птичка Обломинго. Танечки дома не оказалось. Зато мы очень мило пообщались с её бабушкой и узнали рабочий телефон мамы. Позвонили, договорились о встрече, пришли - поговорили. Рыжая даже маникюр себе сделала. А я отказалась - это задевало мою гордость, ведь я всегда держу ногти в идеальном порядке (враньё!).
Мама была не на шутку встревожена переменой в Танечке. Но ничего не могла поделать. Чтобы не травмировать нежную мамину душу, мы представились специалистами частной клиники, в которую обратился не на шутку встревоженный доктор Краснов. Она может и не поверила, но, по крайней мере, у неё не было повода спросить, а почему, собственно, этим делом заинтересовалось СБУ?
Итак, кроме всего прочего мы узнали место обучения Тани.
Херсонский госуниверситет. Хердержун - в народе.
Филфак, однако.
* * *
- Здравствуйте, Ирина Юрьевна. Мы сотрудники одной частной клиники, специализирующейся на лечении психики человека. Дело в том, что не так давно к нам обратилась мама Татьяны Соколовой. Она очень переживает из-за внезапного изменения характера дочери…
Моя речь не была заготовлена, но я знала, как стоит разговаривать с преподавателями, подобными Таниному куратору. Которая, по идее (да и по виду пожилой преподавательницы) была студентам второй мамой.
Саня молчала. Оценивала ситуацию. А разговор шёл так, как должны были бы говорить два «психолога» и учитель.
Итак, Таня – отличница, девушка со множеством друзей и идеальным музыкальным слухом – внезапно бросила всё, чем увлекалась до этого, перестала ходить на пары и петь в студенческой рок-группе, перестала общаться с когда-то лучшей подругой и рассталась с любимым парнем. Стала не замкнутой – скорее отчуждённой. Казалось, что проблемы окружающих людей её больше не интересуют. Да и свои появились побольше – просто-таки вселенского размаха.
Вот что происходило с доброй и прежде отзывчивой девочкой Танечкой…
И тут громко тренькнул Санькин мобильник. Она извинилась перед нами, отошла, выслушала информацию и, бросив короткое: «Еду!», выбежала из аудитории.
Я с недоумением посмотрела ей вслед (могла бы хоть слово сказать, куда едет) и продолжила общение с куратором.
- А чем особенно интересовалась Таня?
- Чем? Вы знаете, она – достаточно разносторонняя личность. Она блестяще знает английский, поет, играет на пианино, увлекается восточными единоборствами и культурой Востока. Много читает. Много знает.
- Эрудированная личность.
- Вот-вот! Ума не приложу, что могло с ней произойти…
И внезапно пристально взглянула на меня:
- Вы бы ей помогли. Сами видите – у меня таких, как она, тридцать человек и все талантливы, и все мне дороги.
Не знаю, правду она говорила или все-таки слегка покривила душой. Но я пообещала. И взяла координаты Лены Никитиной, той самой лучшей Таниной подруги. И глянула расписание на следующий день, твердо решив часам к десяти утра завтра ещё разок навестить эти учёные стены.
А когда я уже бодро шагала домой, через Комсомольский парк, лелея мысли об обеде, мне позвонила Сашка:
- Юль, приезжай в ХБКовскую больницу. Никита убился.
Так и сказала: убился. Не убили. По собственной глупости пострадал, что ли?
- Насмерть?
- Ага.
- В Институт звонили?
- Зачем?!! Для него уже всё кончено, – в голосе Рыжей послышалось искреннее удивление.
- Пусть пришлют бригаду, вдруг его ещё можно спасти…
Сашка весьма выразительно фыркнула. А зря! Медики ИПЭФ даже мёртвых на ноги поднимали. Иногда в буквальном смысле этого фразеологизма. Сама-то я этих немёртвых яртов никогда не видела, а вот один мой друг их не любил и даже побаивался.
- Дань, я вот только не понимаю, почему ты так возмущаешься? Ну делают своё дело и ладненько. Это ж ведь идеальная группа захвата.
- Вот именно. Бездушные убийцы. Роботы. Зомби. Хотя нет, сделать из человека зомби, пожалуй, даже гуманнее, чем поднять его яртом. Потому что зомби – звери. А ярты бездушные люди, служащие бездушному колдуну. А не стране.
Данька знал, ЧТО такое служение стране. У него у самого было две родины, которые он берёг и охранял, как мог. И не понимал тех, кто служит кому-то, а не чему-то.
И всё же я попыталась позвонить в родную организацию. Но связь отчего-то барахлила и всячески этим моим попыткам сопротивлялась. Поэтому я очень обрадовалась, когда, не смотря на все помехи, услышыла в трубке свирепое:
- Да!
Радоваться мне оставалось недолго…
- Нам нужна помощь. Кажется, у нас труп.
- Так «кажется» или всё-таки «труп»? – съязвили на том конце антенны и повесили трубку.
Я хотела перезвонить и возмутиться, но глянула на номер, по которому звонила и обомлела.
Интересно, как в Институте карается телефонное хулиганство в отношении вышестоящего руководства?
«Только такая дурёха, как ты, могла вместо клиники позвонить Стрешнёву, директору Киевского отделения ИПЭФ,» - констатировало моё супер-эго, никогда не упускающее случая позлобствовать.
* * *
Для нещасного панка, действительно, было уже всё кончено. Его медленно и торжественно увезли в морг на белой тележке. А дня через три-четыре не менее торжественно увезут в чёрном катафалке.
Когда около семи вечера мы вернулись домой, меня трясло. Но никто этого не замечал. Панк Никита ушёл в историю. Остался в прошлом.
Только этому прошлому возрасту было – всего два часа
Я знала, что смерть любит, когда по человеку плачут. Когда льются слёзы в три ручья. Когда годами носится траур. Поэтому рунисты, теряя друзей, смеются. Поэтому провожают усопшего не с горестью, а с весёлой наглостью. Чтобы смерть не чувствовала себя победительницей.
Так мы провожали ребят нашей группы.
Так мы провожали Макса.
Но наша ячейка отнеслась к смерти равнодушно. Будто и не было человека. Неужели так надо?
Только мне было обидно. Неужели Никита не заслужил ничего, кроме унижающего «убился» и глупой и мрачной Саниной шутки, от которой меня передёрнуло:
- О Вассаго, прими его душу.
- Спасибо, - мигнул в ответ знак, - Только мне души ни к чему.
* * *
Ячейка стормозила. Это было видно невооружённым взглядом. Но легче от этого не становилось.
Пока мы пытались узнать хоть какую-нибудь информацию о Танечке, вторая половина нашей группы пошла по следу Пипы.
Лен и Никита сходили на завод, где, кстати, её покалечила отлетевшая с какого-то станка болванка. Теперь Валькирия ходила с перевязанным плечом.
Ничего интересного они там не узнали. Обычный, такой себе, слесарь седьмого разряда. Неженат. Детей тоже нет. Интересы? А фиг его знает, какие у него там интересы! Скрытный очень. Друзей на работе нет, только знакомые. Изменился ли он? А фиг его знает, может, и изменился…
Тогда новенькие отправились осматривать квартиру «обычного слесаря». Там, под железными дверями подъезда, уже три часа торчал Серёга, так и не догадавшийся постучать в окошко первого этажа.
Никита в окошко постучать догадался. А вот не лезть ясновидением в квартиру Пипы, от закрытой двери которой шёл такой фон, что зашкаливало детектор, ума у него не хватило. И он красиво осел под этими самыми дверями.
Но Ленчик с Серёгой – тоже молодцы forever! Вместо того чтобы сразу же звонить в клинику и орать на каждом повороте «Помогите, человек помирает!», они притащили его на явочную хату и только оттуда вызвали скорую. Ленчик вообще смоталась куда-то по своим делам.
Серёга попытался «вылечить» товарища порцией электрошока. А, убедившись, что электрошок из него фиговый, он решил позвонить Сашке. Что было далее, понятно и так.
- Ладно! Сняли мозги с тормозов и думаем. То, что с этим Пипой Суринамской далеко не всё чисто, понятно. Вы хоть в квартиру звонили, проверяли, дома он или нет?
- Не-а, - помотал головой Серёга. – А зачем?
- А, действительно, зачем? – буркнула Сашка.
- Телефон его у нас есть?
- Нет.
- А на работе узнать?
Гробовое молчание было мне ответом.
- Лладно, - я уже почти шипела, - что у нас вообще есть?
Всё то же звуковое сопровождение. Саня ехидно хмыкнула.
- Чего уж теперь поделаешь… Пошли к Танечке?
* * *
Итак, Танечка. Добрая девочка! Которой нет дома, когда она ну просто необходима двум оперативницам ИПЭФ. 9 часов вечера. Ладно-ладно.
Её добрая бабушка провела нас в её же комнату. Комната образцовой, порядочной девочки еще, по-видимому, не успела воспринять изменения в жизни хозяйки. Поэтому мы увидели образцово застеленную кровать, образцово уложенную и вывешенную одежду в шкафу и образцово расставленные на полках очень умные книги. Девочка любила классику и исторические романы.
Любила крепко. Но выделить, какие же всё-таки книги были самыми любимыми, долго не удавалось. Вот я, например, у самых интересных книг уголки страничек обрываю и… это… жую… а она? Чистота и красота царит на страницах этих книг… Поди пойми! Разве что по близости к предполагаемому месту чтения – кровати.
Но тут в столе я обнаружила Соммерсета Моэма. В оригинале. Мяууууу!
В итоге, пока Рыжая рыскала по шкафам и тумбочкам в поисках танечкиных секретов, я с упоением цитировала новеллы одного из моих любимейших писателей. Саня выразительно хмыкала и не менее выразительно молчала. Я даже предположила, что, кроме как с матом, она с английскими словами и выражениями не знакома. Но всё бренное!
Книга мне понравилась. Но ведь она ужасно дорогая. Откуда у студентки, воспитываемой одной матерью (мастером по маникюру), такие бабки?!
Кстати, о бабках. Когда мы начитались новелл Моэма и записочек Тани, в комнату вошла бабушка девочки и предложила нам выпить чаю. Мы согласились.
Бог ты мой, какая у Танечки бабушка! Она напекла замечательных пирожков, заварила чудный зелёный чай. Разговаривала она прекрасно, с такими живописными оборотами и дифирамбами в пользу любимой внучки, что мне становилось стыдно оттого, что я не такая хорошая.
А как она умела заговаривать зубы! Даже странно, что при подобном потоке информации мы узнали, что Танечка действительно рассталась недавно со своим парнем. Но отчего – непонятно. А такой был хороший и положительный Сашенька! А с Леночкой она не ссорилась, нет. Просто меньше общаться стала.
А ещё бабушка очень хорошо стреляла. Наверное. Потому что в молодости (да и в зрелости тоже) работала в КГБ. А потом – была инструктором по стрельбе.
Да при такой боевой бабушке как не вырасти такой замечательной внучке!
Кстати, вот и внучка на пороге.
- Привет, ба! А это кто?
- А это к тебе! – радостно сообщила ба.
- Да? Ну, пусть подождут. Я ем!
Ага, мы видим.
Ела она быстро. И через десять минут мы уже бодро маршируем за ней в комнату.
В комнате следов обыска не видно. А вот книга, которую я Тане радостно демонстрирую, приводит ребёнка в неописуемую (вполне, кстати, понятную) ярость.
- Как. Вы. Посмели. Рыться. В. Моих. Вещах?!
Ой, даже Саня такого не ожидала и пытается оправдаться.
- Кто. Вам. Дал. Право?! Эта книга лежала в столе!
Демонстрирую ей корочку. Сашка шипит и морщится. Знаю-знаю, торможу, а кому сейчас легко? Зато девочка затихает и смотрит на нас с интересом:
- Забавно, и что же доблестные органы потеряли в моей комнате?
Ой, сколько ж мы там потеряли… не передать! Пытаюсь объяснить, что, мол, всё так странно, так странно – непередаваемо странно. Почему вдруг у хороших людей резко меняется характер? Почему это замечают все, кроме них?
- А какое отношение это имеет к государственной безопасности? – удивляется Таня.
- А что ты знаешь о государственной безопасности? – тем же тоном интересуется Рыжая.
Девушка ухмыляется.
- Может быть, даже побольше вашего. Я достаточно хорошо знаю мою бабушку. Она мне много интересного рассказывала. Но я никогда не слышала, чтобы СБУ интересовали изменения характера обычного человека.
- Ну что ж… а сейчас заинтересовали. В задачи нашего отдела входит поддержание психического здоровья граждан.
- Хм… а что же ещё входит в задачи вашего отдела?
Вся эта болтовня здорово напоминала мне старую добрую игру «в кошки-мышки». Танечка пыталась вызнать чего-то у нас, мы у неё. Причём ни мы, ни она толком не знали, чего же собственно хотим.
Но вот вопросы, которые она задавала, будили смутные подозрения. Точнее, просто складывалось впечатление, что она прекрасно знает и понимает, что мы хотим. Более того: она знает и понимает даже то, чего мы ещё не знаем, а потому не спросим. Но даже если и спросим случайно. Всё равно она не ответит или ответит уклончиво. Именно потому, что знает.
Такой вот диалог у нас с ней получался!
- …А всё-таки, Таня, почему ты так резко сменила все прежние привязанности? Ведь все об этом говорят, и никто объяснить не может! А ты – можешь?
Таня смерила нас долгим и пронзительным взглядом:
- Я просто выросла.
Вот и весь ответ. Хороший ответ, правильный даже. Наверное, правильный.
Другого ответа мы не получим – «взрослые» не меняют своих решений.
Господи, Таня, да что же должно было случиться, чтобы ты вот так вот равнодушно сказала это?!
… Танечка смотрела на нас, не отрываясь. Смотрела ничего не выражающим взглядом, и в её лице вряд ли можно было прочитать хоть кусочек её эмоций. Я подумала, что если есть у них с Рыжей что-то общее, то это – непроницаемость, которой они так выбивают из колеи. Да, пожалуй, они легко найдут общий язык.
Спокойно, Голубкова, спокойно…
- Слушай, ты можешь нам не верить. Но помочь-то ты нам можешь?
Брови Танечки ползут вверх.
- А почему я должна вам помогать? Вы пришли в мой дом с оружием, рылись в моих вещах…
- Ты нам ничего не должна… - устало попыталась возмутиться я (не люблю разговаривать с таким людьми – хоть кол на голове теши, а они будут стоять на своём), но тут меня перебила Саня:
- С чего ты взяла, что мы пришли к тебе с оружием?
Таня усмехнулась. Гордо усмехнулась, довольная своей наблюдательностью.
А всё-таки ты ещё ребенок. «Ребёнок, ставший вдруг взрослее…» - откуда это? Ах, да, из моего же собственного творчества. Стих назывался, по-моему… а никак он не назывался, там просто посвящение стояло – «Себе. Маленькой». Это тогда у меня происходило «становление личности». Как я считала.
Может, и у Танечки просто становление личности происходит? И нет в этом ничего паранормального? Но тогда почему так резко? Значит, было что-то или кто-то, подтолкнувшее к коренной ломке характера. А, значит, причину такой перемены можно найти. Ради этого стоит попотеть, а потом гордо записать в отчёте: «Причиной резкого изменения характера Соколовой Т.В. стало увиденное зверское убийство её любимой кошки персидской породы»…
Интересно, у Танечки была когда-нибудь любимая кошка? А у Пипы? Может, она у них одна на двоих?
- Так почему ты решила, что мы пришли к тебе с оружием?
- Вы думаете, это не заметно? У вас, - девочка кивнула на меня, - пистолет в рюкзачке. У вас, – это уже Сашке, - нож в ботинке. Не солидно.
Тебя забыли спросить, что солидно, а что нет!
- А что солидно? – усмехнулась Саня. В её глазах заплясали чёртики: вся эта ситуация её немерено прикалывала. И потом – девочка была ей симпатична.
- Не знаю. Но мне, например, ближе вот это, - сказала Танечка и закатила рукав.
Правую руку от запястья до локтя охватывал мощный стальной браслет. И что-то мне подсказывало, что девушка, интересующаяся боевыми искусствами, носит это украшение не просто так.
У Рыжей загорелись глаза, и Таня это оценила. Улыбнулась. Крутанула запястьем, продемонстрировала шипы, резко вылетающие из недр браслета.
- Здорово. Сама делала, - "Ага, на досуге сталеплавлением занималась!", - или заказывала?
- Заказывала. А что - интересно? 30 долларов. Могу подсказать мастера.
- Подскажи - забавная штучка. А что ещё он может?
Ещё одно движение рукой, и в дверь комнаты один за другим влетают два лезвия. Одно проходит насквозь.
Ни х.. себе!!!! Там где-то недалеко моя голова была!!!!
А ещё - бабушка.
Ты смотри-ка - с нашей Танечкой шутки плохи. Теперь я понимаю, почему на Восточном так мало маньяков!
Глазки Рыжей восторженно округлились.
- Вау!!! Я тоже такой хочу!
Мда, так никого и не убили. Саня и Таня (обратите внимание на схожесть имён) заболтались об оружии. Я плюнула на них и ушла трепаться с бабушкой. О своём, о женском – о пистолетах.
Ушли мы глубоко за полночь, но так и не встретили ни одной агрессивной личности (вот из-за таких вот девочек маньяки в Херсоне стали раритетом и скоро будут занесены в Красную Книгу).
Всё хорошо, что хорошо кончается…
* * *
А когда мы вернулись домой, то обнаружили на явке нового типчика. Типчик чем-то очень напоминал ушедшего в небытиё Никиту, но был не в пример спокойнее. Наверное, потому что уже получил в нос. От Леночки.
- Меня зовут Рома, - грустно сообщил нам типчик. - Я - биоэнергет. И машину водить умею. Я вам пригожусь. Наверное.
- Ну, пригодись-пригодись, - философски ответила Рыжая, всё ещё не отошедшая от впечатления, которое произвёл на неё Танечкин браслетик, а потому слегка невменяемая. - Я - Сашка…
- Я - Юлька. А ты чего такой грустный?
- У вас всегда так гостей странно встречают? Один пистолет в спину тыкал, вторая - в нос дала…
- Да нервные они просто. Дело странное. Не переживай! Заживёт, - "успокоила" я нового панка, и, мучимый странными мыслями о негостеприимности ячейки №9, он отправился спать. Мы же с Саней сварили пельменей и немного потрепались перед сном о "странном деле".
- Вот. Теперь у нас есть ещё один биоэнергет. Если так будет продолжаться и дальше, то скоро проходу нам от них не будет, - вздохнула Саня перед тем, как лечь спать, - Попробовали бы почитать Танечкину ауру. Интересно, чтобы они там нашли?
Я немедленно очень живо представила себе толпы биоэнергетов, штурмующих нашу квартиру, и ужаснулась. А потом подумала, что было бы достаточно забавно…
Накликала, – утром произошло явление Левандовского.
* * *
Вообще Стас заслуживает отдельной вступительной речи. Этот человек появился внезапно и переколбасил всю тихую-мирную жизнь ячейки с таким энтузиазмом, что не сказать о нём просто нельзя.
Итак, Стас – высокий брюнет с нагловатым, но чертовски обаятельным выражением смазливенького личика. Ещё один любитель черной одежды и тяжёлых армейских ботинок. Который своей улыбкой может соблазнить или довести до бешенства любую «девочку-девушку-женщину», как говорила одна моя учительница. Существо с настолько тонким чувством юмора, что далеко не все его улавливают. Психолог, Любитель-потоптаться-по-вашим-душам. Универсальный Разбазариватель Энергии Ячейки и её же Универсальный Геморрой (это не совсем моё – это наше с Саней совместное определение). Человек, засыпающий и просыпающийся с сигаретой в зубах, не представляемый без этой самой сигареты и жвачки «Лесные травы». А ещё его тяжело представить без оружия.
Говорят, в аналитическом отделе Института на успех предприятий Левандовского частенько делали ставки. Он поражал этой своей неуёмной энергией – и в него верили. Он часто ошибался, но никогда не отступал, твердо решая идти до победного конца – и ему доверяли. Он был скор на язык, непоследователен, да и вообще слыл порядочной язвой – и легко наживал себе врагов. Он легко терял друзей. Я даже не уверенна, были ли у него друзья. Но думаю, – были. Потому что Стас при всём при этом был просто хорошим человеком. Хотя и порядочным гадом!
Но это я сейчас такое пишу. А тогда мне пришло в голову всего одно определение (кстати, достаточно верное): «Джеймс Бонд доморощённый!»
Он вошёл, не торопясь, а впереди него летела злая до чёртиков Саня. Неужели в кои-то веки кто-то обломал ребёнка, и она не успела захлопнуть перед ним дверь?
- Я – Левандовский. Стас Левандовский, - гордо отрекомендовался он.
- Ну и что? – искренне удивилась я. – А я, например, - Юля. И это, честно говоря, ничего не меняет.
Левандовский элегантно шаркнул ножкой и радостно оскалился:
- Имя значит многое. Но мне приятно познакомится.
- Я отмечу это «но», - не менее радостно отозвалась я.
Стас поклонился. Ну-ну. Продолжай в том же духе.
«Надо же – Левандовский объявился. А я думал, он мёртв», - мигнул знак на стене. Я рассмеялась, потому что Джеймс Бонд скорчил совершенно изумительную мину и недоверчиво поинтересовался:
- Вассаго?
«Да, Левандовский. Он самый. Здравствуй».
- И тебе привет. Ты бы, это, заходил, кофе бы выпили, поговорили.
«Зайду. Но не сегодня. Сегодня у вас и так много дел».
Леночка, скромно сидевшая в уголке, фыркнула (ещё бы ей толком не объяснили, что из себя представляет это мигающее граффити, но диалог Стаса со стенкой выглядел достаточно забавным). Левандовский моментально развернулся к ней.
- А как зовут эту прекрасную леди?
Прекрасная леди ака Ленчик недоумённо приподняла одну бровь. Ей, кажется, было глубоко не понятно и подозрительно шаркающее ножкой существо мужского пола. На лице у неё чётко читалось: «Ты всегда такой, или у тебя сегодня кризис личности?».
- Лен меня зовут, - буркнула она, наконец. – Откуда ты взялся такой… остроумный?
Стас улыбнулся, хмыкнул, картинным жестом отбросил волосы со лба, сел на табуретку и приготовился рассказывать. Но тут он увидел, что у Ленчика перебинтовано плечо. Надо отдать ему должное – в нём сразу, без ненужных рассусоливаний, проснулся профессиональный медик.
- Что у тебя с рукой?
- Да так, - отчего-то смутилась Лен, - производственная травма…
- Дай гляну, - усталым голосом старого хирурга потребовал Стас. Валькирия размотала бинт, и на рану были немедленно наложены руки.
"Биоэнергет" - подумала я. Это хорошо, конечно. Только вот интересно: нашу ячейку уже почтили своим присутствием уже три биоэнергета и все какие-то… мягко говоря, странные. Вот и новенький, закончив физическое лечение Леночки, решил, что она просто кошмарно нуждается в психологической растормозке. Он с радостью взялся за эту тяжёлую задачу.
Леночка на шару сходила в косметический салон, в парикхмахерскую и прошвырнулась по бутикам. Спустя час они вернулись. Муза постмодерниста теперь щёголяла новой совершенно потрясающей причёской, блестящим маникюром и новым стилем в одежде - «а la бизнес-леди» (до этого она, честно говоря, больше смахивала на танк, чем на женщину).
Валькирия преобразилась. Но, к вящему неудовольствию Стаса, осталась всё той же валькирией.
-
-
29.02.2024 в 02:50Посетите также мою страничку
transcribe.frick.org/wiki/Prime_10_Mistakes_On_... закон об открытии счетов в иностранных банках
33490-+